– В одном я точно уверена, – заявила Бие.
– В чем? – пробурчал я.
– Друга в беде не бросай, – сказала Бие и подмигнула.
Я уставился на нее. Бие совсем не выглядела расстроенной, наоборот, у нее был на редкость бодрый и довольный вид. Что ж, почему бы ей не быть довольной? Это же не она получила новую жизнь, в которой на каждом шагу умираешь от стыда. Ну а я? Что мне теперь делать? Не могу же я попросить все «печенья счастья» сразу? Или могу?
На кухне с горой грязных тарелок возник папа Бие. Он счистил остатки еды в черный мешок для мусора и загрузил тарелки в огромную посудомоечную машину. Потом он завязал мешок, который был уже полон.
– Бие, Оскар, – попросил мужчина нас, – можете отнести его на задний двор?
Он оторвал новый мешок для мусора от черного пластикового рулона и сунул на место старого. Затем быстро сказал несколько слов повару и, забрав тарелки с готовой едой, исчез в зале ресторана.
– У меня есть идея, – шепнула Бие, приложив палец к губам.
Улучив момент, когда повар повернулся к нам спиной, она схватила с полки всю банку с печеньем и запихнула ее в еще один черный мешок. Его Бие сунула мне, а сама взяла тот, который был с мусором.
В этот момент на кухне опять появился ее папа.
– Вынесете мусор, да? – повторил он.
Я весь взмок под курткой. Сейчас он обнаружит, что у нас два мешка для мусора вместо одного.
Бие попыталась загородить меня, но на кухне было уже и так тесно, поэтому ее папе пришлось попятиться назад.
– Извини, – сказал он и сдвинул меня в сторону.
Он даже случайно задел мешок у меня в руках, когда я попытался спрятать его за спину, но, кажется, нечего не заметил.
Бие потянула меня за руку к двери, которая вела на задний двор.
– Можно я еще зайду на минутку к Оскару? – крикнула она.
– Конечно, – пробормотал ее папа, гремя чем-то на кухне.
Бие распахнула заднюю дверь, и на нас дохнуло холодом. Мы вышли во внутренний дворик, и девочка прикрыла за собой дверь.
– Но… – начал я.
– Что «но»? – перебила она.
– Он ведь обнаружит пропажу.
– Я что-нибудь придумаю.
Бие запихнула мешок с мусором в контейнер и вытерла руки. Затем мы вышли на улицу. Дождь к этому времени уже закончился.
– Спасибо, – поблагодарил я ее.
– Но мы еще не решили твою проблему, – возразила Бие.
– Нет, но то, что ты сделала, это… здорово. – Я улыбнулся.
– Будем считать, что ты в беде и я не могу тебя бросить. – И Бие по-дружески пихнула меня локтем.
В ее черных глазах мерцало по маленькой звездочке.
«Повезет тому, чьим другом ты станешь», – подумал я.
Здорово, просто здорово!
Я повернул ключ в замке, открыл дверь своей квартиры и прислушался. На кухне хозяйничал папа. Он мыл посуду и насвистывал увертюру. Увертюра – это маленький музыкальный кусочек, который в опере идет вначале, перед тем как начинают петь.
«Тогда это только вопрос времени, когда папа прямо там у мойки завопит что-нибудь этакое», – подумал я и тихонько вздохнул.
До чего же неловко, когда приводишь друга в первый раз к себе домой, а твой собственный отец от души горланит на кухне оперные арии. Хотя хуже всего было то, что он занимался этим именно на кухне. Из-за больших размеров банки с печеньем нам придется почти ползком передвигаться с этим мешком для мусора, чтобы папа ничего не заметил.
– Я должен выманить папу с кухни. Постой пока здесь, – прошептал я Бие и запихнул мешок с печеньем под плащ в прихожей.
И вовремя – из кухни выглянул папа.
– Привет, старик, – начал он. Но тут заметил Бие: – О, а кто это у нас тут?
Папа вышел из кухни и, вытерев руки полотенцем, протянул для приветствия руку Бие. Девочка сняла свою синюю шапочку и поздоровалась.
– Меня зовут Бие, – представилась она. – Мы с семьей только что переехали в этот район. После Рождества я буду ходить в ту же школу, что и Оскар.
Папа улыбнулся и сказал, что ему очень приятно с ней познакомиться, но тут он наморщил лоб:
– Мне кажется, я тебя уже знаю.
– Да, – кивнула Бие, – вы на днях были в нашем ресторане. Вы еще танцевали.
– A-а! Точно, точно. Очень приятно, очень.
У папы есть привычка повторять слова по два раза. Особенно когда сказать нечего.
– Здорово, просто здорово, – твердил он. – Добро пожаловать, добро пожаловать…
– Э-э, папа? – обратился я к нему.
– Что?
– У вас ведь с мамой в гардеробе есть ящик с разными вещицами для Рождества? Игрушки там…
– Ты не полезешь в гардероб, – строго перебил меня папа и с таинственным видом поднял указательный палец.
«Отлично», – подумал я и не смог скрыть улыбку. Папа, конечно, подумал, что я догадался, где спрятаны подарки к Рождеству, и теперь радуюсь. Само собой, я был этому рад, но еще больше я радовался тому, что придумал, как заставить отца уйти с кухни.
– Ладно, но только в том ящике лежит диск с рождественскими песнями. Вы убрали его туда, когда я был маленький, помнишь? Тот самый, с песней Стефана.
– Ага, – протянул папа. – А зачем тебе?
– Мне нужно порепетировать, – объяснил я. – Я буду Стефаном.
– Будешь петь соло? – просиял папа.
– Может быть, – уклончиво ответил я.
И прежде, чем я закончил фразу, папа бросился со всех ног в их с мамой спальню и закрыл за собой дверь.
– Не заходи сюда, – проорал он.
Я быстренько вытащил из укрытия мешок для мусора и помчался с ним через кухню в свою комнату. Банка с печеньем затрещала, когда я запихивал ее под кровать. Следом влетела Бие.
Я прижал палец к губам, и Бие улыбнулась в ответ.
– Как у тебя уютно! – восхитилась она, осматриваясь по сторонам.
– Спасибо, – улыбнулся я.
Девочка присела на зеленый ковер и провела по его ворсистой поверхности обеими руками.
– Совсем как настоящая трава, – прошептала она.
Папа просунул голову в мою комнату и помахал старым CD-диском.
– Держи, – сказал он. – Будете вместе репетировать?
– Нет, я потом порепетирую. – Я взял у папы диск. – Мы сейчас чем-нибудь другим займемся.
– Ну ладно, ладно. Не буду вам мешать. – И папа скрылся за дверью.
